Чувства и чувствительность занимают важное место в «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина: чистое и отзывчивое сердце – важнейшее достоинство правителя в глазах историографа. При этом чувства зачастую выражаются слезами – это и плач народный (скорбный или благодарно-умиленный), и сокрушенные слезные покаянные речи князей, и тихий плач умиления; слезы выступают даже на образе Богородицы-заступницы. Все эти примеры явно отсылают к традициям древнерусской литературы, но слезы были в творчестве Карамзина и ранее, и проявлялись так как дань сентиментализму.

Прежде всего несколько слов об одной черте русского философствования. Г. Г. Шпет: «Запад прошел школу, а мы только плохо учились у Запада тогда как нам нужно пройти ту же школу, что проходил Запад. Нам учиться всегда недосуг, вместо схоле у нас асхолия. За азбукой мы тотчас читаем последние известия в газетах, любим последние слова, решаем последние вопросы». Или Жозеф де Местр: «Отчего эта фатальная спешка? Можно подумать, перед нами подросток, которому стыдно, что он не старик.

Литературно-художественное творчество и религия в России, по мнению большинства исследователей, всегда имели более тесные и напряженные отношения, чем в западных культурах. В творчестве русских писателей большую роль играли религиозно-этические элементы, определявшие тематику произведений и арсенал художественных средств. Проблема «Христианство и русская литература» плодотворно разрабатывалась отечественными учеными еще в XIX в., что подтверждается в библиографическом указателе «Христианство и новая русская литература XIX-XX вв.», составленном А.П. Дмитриевым, Л.В. Дмитриевой [37].

Долгое время роман Анатолия Мариенгофа «Циники» не был известен ни широкой читательской публике, ни специалистам в области литературы. Издание романа в Берлине в 1928 г. повлекло за собой травлю автора, бывшего лидера имажинизма и последнего денди в России. На протяжении последующих шестидесяти лет роман не издавался. Однако, когда в 1988 г. роман Мариенгофа был впервые напечатан в России, оншг8 получил широкий резонанс среди читателей, чему способствовала также его экранизация режиссером Дмитрием Месхиевым. Тем не менее серьезное литературоведческое исследование этого новаторского произведения, которое И. Бродский, например, считал лучшим русским романом ХХ в., только начинается. Для нас этот роман представляет интерес как одна из попыток «глобальной трансформации духовной доминанты русской культуры». По отношению к «трансформациям», осуществляемым в рамках литературы советской, эта попытка является, безусловно, альтернативной, продолжая скорее традиции Серебряного века.

На протяжении последних двадцати лет об отечественном литературоведении советского периода пишут все больше и больше. В одних случаях ученые сосредотачиваются на каком-то локальном круге фактов (таким работам нет числа), в других рассматривают господствующую идеологию в ее воздействии на литературу и науку о ней³. При этом изучаются продолжавшиеся более полувека гонения на писателей и ученых, которые вершились государственными инстанциями⁴.

В статье рассматривается мотив невидимого града Китежа в русской литературе XIX–XX вв. Из местной этнографической особенности он превратился в символ национального образа мира. По-разному интерпретируя этот мотив, писатели выражают свое понимание России, революции и христианства.

В отношении Лермонтова до сих пор существует инерция стереотипного толкования. Лермонтов мифологизирован в той же степени, что и Гоголь. Один из самых известных в этом смысле мифов — утверждение В.С.Соловьева о «демоническом» характере творчества Лермонтова1. Защита Лермонтова Розановым2 на деле способствовала закреплению всё того же мифа, а статья Д.С.Мережковского «Лермонтов — Поэт сверхчеловечества»3 окончательно оформила старый миф.

Устойчивое внимание к творче скому наследию Толстого
свидетельствует о том, что и в начале XXI столетия оно остается
существенным фактором отечественной духовной культуры, однако следует
признать, что в современной науке нет общепризнанной концепции
творчества писателя, так что «всякий раз он оказывается проблемой»1 в
читательском или же исследовательском восприятии. М.В. Строганов в
рецензии на монографию И.Ю. Лученецкой-Бурдиной «Особенности
индивидуального стиля Л.Н. Толстого в 1870-1890 годы» (Ярославль, 2001)

Строки, вынесенные в заглавие данной работы, принадлежат Ю.Н. Тынянову. Они относятся к своеобразному посланию, обращенному Тыняновым к Пушкину. Более полный контекст такой: «Был у вас / Арзамас / Был у нас / Опояз / И литература»1. Е.