Общим местом в дискуссиях последнего времени стала констатация очевидного кризиса в изучении русской словесности¹. При этом советский вариант истории литературы признается, как правило, идеологически неверным и подвергается разнообразным «ревизиям», на которых не место здесь останавливаться.

В написанной истории русской литературы есть немало недоразумений, и самое большое – непонимание ее духовной сущности. Главное: русская литература была христианской. Само слово «литература» наименее удачное в данном случае. Латинское «литера», греческое – «грамма» (в русском переводе – «буква»). Из этих корней произошли разные слова: литература, грамматика, букварь. Точнее было бы назвать славянскую, а потом и русскую письменность другим словом. Не «литера» (литература), не «книга» (книжность), а само «слово», причем «Слово» с большой буквы, Слово Христово.

«О темное царство! Темное царство! Ведь как ты крепко засело в наших светлых головах! Сидим мы в театре, смотрим и слушаем драму Островского и только и думаем, как бы нам укорить и обвинить темное царство. И до того сильно в нас это желание, до того мы поглощены мыслью найти в нем всякие вины, что мы наконец видим и слышим не то, что делается на сцене…».
Н.Н. Страхов
«Новое художественное произведение
и наша критика»